Читать интересную книгу Капитан первого ранга - Патрик О`Брайан

Он все еще пил кофе, когда сановник вернулся с удрученным видом.

— Он занят этим злополучным расследованием. Ему придется отчитываться еще несколько часов, а тут каждая минута на счету. Однако я послал ему записку… Мы должны начать действовать сейчас же. Разумеется, нужно решение кабинета. Но промедление смерти подобно. Дай-то бог, чтобы ветер был попутный. Времени остается очень мало.

— Насколько я понимаю, вы намерены принять решительные меры?

— Конечно. Я не могу отвечать за мнение кабинета, но если к моему совету прислушаются, то единственным решением должен быть смелый удар. Уж не моральная ли сторона вопроса вас беспокоит? — спросил он с улыбкой.

— Моральная сторона не по моей части, — отвечал Стивен. — Я излагаю только факты. Что касается моего личного мнения, то я полагаю, что решительные действия значительно увеличили бы шансы на успех восстания в Каталонии. Скажите, как дела с расследованием?

— Плохо, очень плохо. Мы с вами понимаем, что руки лорда М. связаны: он не может по чести отчитаться в расходовании секретных средств. А его враги, которые знают об этом так же, как мы с вами, всячески подливают масла в огонь. Больше я, будучи лицом официальным, сказать не могу. — Он действительно был чиновником, причем одним из самых могущественных в Адмиралтействе, и каждый Первый лорд, кроме Сент-Винсента, руководствовался его советами. Сэр Джозеф также был любителем-энтомологом, и, когда после небольшой паузы он спросил у Стивена: «Какие новости из иного мира, доктор Мэтьюрин?» — тот спохватился, пошарил за пазухой и ответил:

— Новости великолепные, сэр. Господи помилуй, я так торопился, что чуть не забыл о них! Этим летом один добрый священник из Сан-Марти нашел ее, или его, или их. Чуть помятого, чуть испорченного дождем, но все же узнаваемого. — Между страницами записной книжки лежало высушенное насекомое. Это был редкий каприз природы: оба правых крылышка — ярко-зеленого цвета, а левые — золотого.

— Настоящий гинандроморф, организм с набором свойств мужского и женского полов! — воскликнул сэр Джозеф, склонившись над насекомым. — Никогда в жизни я не видел такого чуда. С одной стороны, идеальная особь мужского рода, с другой — идеальная самка. Я поражен, сэр, просто поражен. Это почти так же удивительно, как и ваши новости.

Бабочки, мотыльки, сомнительная привилегия принадлежать одновременно к обоим полам… Но тут появился пожилой секретарь, что-то прошептал сэру Джозефу на ухо и на цыпочках вышел из помещения.

— Приблизительно через полчаса мы всё узнаем. Доктор Мэтьюрин, позвольте, я еще распоряжусь насчет кофе. Странное дело, но этот куда-то испарился.

— Будьте добры. А теперь, сэр Джозеф, вы не позволите мне поговорить с вами неофициально или, в крайнем случае, полуофициально об одном моряке, моем друге, в судьбе которого я особенно заинтересован?

— Пожалуйста. Говорите.

— Я имею в виду капитана Обри. Капитана Джека Обри.

— Счастливчик Обри? Ну как же. Он вырезал весь экипаж «Фанчуллы» — очень дерзкая вылазка. Но вы о ней, конечно, знаете, вы же там были!

— Я хотел бы спросить, есть ли у него перспективы на получение должности?

— Видите ли, — откинувшись на спинку кресла и задумавшись, отвечал сэр Джозеф. — Видите ли, я не занимаюсь патронажем или назначением на должности. Это не по моей части. Но мне известно, что лорд Мелвилл о нем высокого мнения и что он в свое время намеревался позаботиться о нем. Возможно, назначить его капитаном строящегося корабля. Однако его недавнее производство имело своей целью вознаградить его за былые заслуги. Пожалуй, ему не следовало бы в течение продолжительного времени рассчитывать ни на что, кроме временного командования. Как вам известно, всякий патронаж встречает значительное противодействие. Кроме того, я опасаюсь, что, весьма вероятно, лорд М. может покинуть нас до того, как предполагаемая должность командира станет, скажем, реальностью. Может оказаться, что у его преемника совсем другие взгляды. И если это так, то шансы вашего друга… — Он махнул рукой. — Несмотря на все его заслуги, я думаю, существует ряд обстоятельств, говорящих против него. Ему не повезло с родителем. Вы знакомы с генералом Обри, мой дорогой сэр?

— Я встречался с этим джентльменом. Он не произвел на меня впечатление очень умного человека.

— Говорят, что каждое его выступление приносит по пять голосов нашим противникам. А он произносит речи одну за другой. К тому же у него вошло в привычку выступать в Палате по вопросам, в которых он не вполне разбирается.

— Иначе и быть не могло. Вот если бы Палата общин обсуждала охоту на лис, другое дело.

— Вот именно. Но, увы, военный флот — его конек. Если произойдет даже частичная смена кабинета, то к его сыну будут относиться предвзято.

— Вы только подтверждаете то, что я предполагал, сэр Джозеф. Премного вам обязан.

Оба вернулись к бабочкам и жукам — сэр Джозеф не мог уделять любимым насекомым столько внимания, сколько бы ему хотелось. Затем перешли к дискуссии о Чимарозе, к превосходному спектаклю «Le Astuzie Feminili» [67] в Ковент-Гардене. Сэр Джозеф уговаривал доктора Мэтьюрина послушать эту оперу. Сам он слушал ее трижды и нынче собирается в театр еще раз. Очаровательно, очаровательно… Однако он то и дело поглядывал на беспощадные, точные часы: выступление в защиту Чимарозы, хотя и вполне серьезное, занимало ум сэра Джозефа от силы на четверть.

Пожилой секретарь вернулся, помолодевший лет на десять; подпрыгивая от возбуждения, он протянул сановнику записку и бросился вон.

— Мы начинаем действовать! — воскликнул сэр Джозеф и схватился за колокольчик. — Теперь я должен найти корабли. Мистер Эйкерс, папки А12 и 27, текущие резюме. Мистер Робертс, обеспечьте переписчиков и посыльных. Доктор Мэтьюрин, поздравления от лорда Мелвилла и особая благодарность. Он просит явиться к нему для совещания ровно в одиннадцать двадцать. Теперь вот о чем. Дорогой сэр, не сможете ли вы сопровождать эскадру? Возможно, нам удастся вступить в переговоры, а это лучше, чем применение main forte [68].

— Смогу. Но сам я не должен появляться у испанцев. Иначе я стану бесполезен как агент. Выделите мне джентльмена, который говорит по-испански, я буду вести переговоры при его посредстве. Позвольте сказать следующее. Желая добиться должных результатов в переговорах с Бустаменте, вы должны направить мощную эскадру линейных кораблей, чтобы дать ему возможность сдаться с честью. Это должны быть превосходящие силы, иначе он будет сражаться как лев. У него фрегаты с отлично обученными экипажами и с высокой для испанцев дисциплиной. С такими кораблями следует считаться.

— Я учту ваше мнение, доктор Мэтьюрин. Что касается формирования нашей эскадры — еще неясно, какие силы мы сможем выделить. Есть ли у вас еще какиенибудь рекомендации, наблюдения — минуточку, мистер Робинсон, — или замечания?

— Да, сэр. У меня просьба, окажите любезность. Как вам известно, за свои услуги я никогда ничего не получал, несмотря на любезные предложения Адмиралтейства.

Лицо сэра Джозефа помрачнело, но он сказал, что к просьбе доктора Мэтьюрина отнесутся с величайшим вниманием.

— Моя просьба заключается в том, чтобы «Резвый», под командованием капитана Обри, был включен в состав эскадры.

Лицо сэра Джозефа прояснилось как по волшебству. — Разумеется. Думаю, я смогу вам обещать это под свою ответственность, — ответил он. — Полагаю, что лорд Мелвилл не станет возражать. Вполне возможно, это будет последняя услуга, которую он сможет оказать своему молодому другу. Неужели это все, сэр? Не может такого быть.

— Это все, сэр. Вы меня чрезвычайно обяжете. Я крайне благодарен вам, сэр Джозеф.

— Да что вы, что вы! — замахал папкой сановник. — Дайте подумать. На фрегате, конечно же, судовой врач имеется. По чести говоря, я его не вправе заменить. Кроме того, это не входит в наши задачи. Вы должны получить временный чин. Имея такой чин, рано утром вы сможете отправиться на корабль. На то, чтобы составить исчерпывающие инструкции, понадобится какое-то время: должно состояться заседание Совета Адмиралтейства. Но к вечеру инструкции будут готовы, и вы сможете поехать вместе с посыльным из Адмиралтейства. Вы не возражаете против путешествия в темноте?

К тому времени, как Стивен вышел в парк, дождь едва моросил, но этого было достаточно, чтобы помешать доктору побродить по книжным развалам на Уич-стрит, как он намеревался поначалу, и он вернулся в «Грейпс». Сев в кожаное кресло с высокой спинкой, он уставился на огонь, думая о том о сем, а иногда попросту подремывая, до тех пор, пока тусклый дневной свет не сменился туманным полумраком, нарушаемым оранжевыми отсветами уличных фонарей. Приход посыльного из Адмиралтейства вырвал его из блаженной истомы, и он вспомнил, что ничего не ел, кроме печенья и рюмки мадеры в обществе лорда Мелвилла.